В контексте современной культуры маска в широком смысле – это определенная модель поведения и речи человека, используемая с целью скрыть его истинные черты характера и сделать его образ социально приемлемым и привлекательным в глазах окружающих. Она несет в себе культурный код, раскрывая характер времени и общества, помогает человеку примерять на себя разные роли, абстрагироваться от собственного «Я». Маска подбираются исходя из культурных и ценностных установок общества и круга общения. Например, маски «отличницы», «хулигана», «циника» и т.д. Надевая такую маску, человек меняет манеру поведения, жесты, речь.
Ученые пока приняли единой дефиниции понятия «речевая маска». На основе толкований разных лингвистов этот феномен можно определить как особый тип коммуникативной стратегии, основанный на временной и ситуативной эксплуатации чужого языкового образа, который говорящий реконструирует и присваивает с определенной целью. Чаще всего этот речевой образ является узнаваемым для адресата, соотносится им с определенным прототипом. В качестве такого прототипа может выступать узнаваемый лингвокультурный типаж, конкретная языковая личность, готовая речевая маска из анекдотов, литературных произведений и т.д.
Новизна данной научной работы заключается в исследуемом материале. Подавляющее большинство работ, посвященных речевым маскам, в качестве материала используют литературные произведения. Здесь же рассматривается художественно-публицистическая радиопередача.
Радиопередача «Фрэнки-шоу» выходила в эфире радиостанции «Серебряный дождь» с 18 февраля 2004 года по 30 января 2011 года. Периодичность выхода – один раз в неделю. Каждый выпуск длился 45 – 50 минут. Ведущим передачи был Вадим Демчог, российский актер театра и кино. Главный герой передачи – Сумасшедший Фрэнки, который «каждый раз просыпается в новой роли, для того, чтобы устроить шоу, выходящее за рамки самого радио».
В качестве основы для программы авторы выбрали маску сумасшедшего. Авторами проводится параллель «сумасшедший – гений». Тема «высокого», «мудрого» безумства часто поднимается как в западноевропейском романтической традиции («Дон Кихот» М. Сервантеса, «Гамлет» У. Шекспира), так и в русской литературе («Идиот» Ф.М. Достоевского, «Красный цветок» В.М. Гаршина). В русской культуре душевно больные, или «блаженные», всегда считались просветленными, избранными; им доступно то, что обычные люди понять не могут.
Французский философ и историк М. Фуко выделял несколько основных положений концепции безумства:
1) это своеобразная форма свободы: свободы от рациональности, от здравомыслия;
2) это путь к некой истине, недоступной нормальному человеку, форма «правоты»;
3) это возможность говорить и делать то, что хочется, при отсутствии ответственности.
Главный герой передачи «Фрэнки-шоу» реализует все три положения приведенной концепции:
он свободен от условностей, говорит то, что хочет, избирая для этого ту форму, которая ему нравится (нет четких жанровых либо тематических рамок);
он обладает некой истиной – возможностью говорить от имени других; «откровенно» делится подробностями «своей» личной жизни, рассказывает истории от имени разных личностей;
нет гарантии достоверности приводимых им фактов, но это не является признаком клеветы, поскольку слова безумца нельзя считать до конца правдивыми.
В данной радиопередаче речевая маска сумасшедшего является стратегией, а не приемом. Ведущий не «снимает» маску ни на секунду – образ безумца постоянен и устойчив из выпуска в выпуск. Прием же – понятие менее устойчивое и имеющее отношение к конкретной речевой ситуации. В данном случае мы имеем дело с устойчивым продуманным образом.
В радиопередаче «Фрэнки-шоу» речевая маска безумца является подготовленной, поскольку служит основанием для концепции программы (безумие есть способ «прозревать», «просыпаться каждый день в новой роли»). Данная подготовленная маска была рассчитана на продолжительное многократное использование, ведь передача выходила в эфир с 2004 по 2011 год.
Речевая маска сумасшедшего Фрэнки является обобщенной, так как за ней не стоит конкретной языковой личности. Несмотря на то, что в каждой передаче Фрэнки говорит от имени разных людей, в процессе анализа обнаружились совсем незначительные различие между речью «разных людей». Акцент сделан именно на самом Фрэнки и на содержании речи, а не на прототипах.
Для создания речевой маски радиоведущий использует разноуровневые языковые средства. Лингвистический аспект анализа включает исследование морфологических, лексических, синтаксических, стилистических особенностей речи.
На морфологическом уровне образ сумасшедшего конструируется через использование личных местоимений как способа сближения говорящего со слушателем и придания речи интимно-исповедального характера. Автором вводятся восклицательные и усилительные частицы, а также формы превосходной степени, с помощью которых создается определенная гиперболизации, не свойственная речи нормального человека.
На лексическом уровне наиболее яркими средствами создания речевой маски являются оценочная лексика, которая настраивает на восприятие и отношение (звездный, бесподобен, супер, нереальный, блестящий, неподражаемо, бессмертный, потрясающий), а также оксюмороны (в основном авторские), подчеркивающие парадоксальность способа мысли героя (гламурно-пафосные, сентиментальная торжественность момента, увлажнятся сердца и глаза, сладко-мучительный).
На словообразовательном уровне авторы прибегают к помощи окказионализмов: шедевриальный, непостижимец, вывертыш, недохваленность, сверхгиперболизированный. Функция окказиональных единиц – придание речи витиеватости, непонятности, что соответствует словесному облику безумного человека. Также широко используются составные слова: пенно-пузырькастое, зеркально-нарциссичный, иллюзорно-безумный, улично-площадной, сладко-мучительная, путано-парадоксальный, терпко-соленое. Их функция – придание речи причудливости, что делает ее трудной для восприятия и понимания.
Синтаксический уровень речевой маски безумца в радиопередаче «Фрэнки-шоу» характеризуется:
а) приемом имитации диалога (риторические вопросы, обращения): итак, дорогие мои , дамы и господа;
б) приемами разговорного синтаксиса для придания экспрессии – использование выделительных слов он, тот, что в качестве границы актуального членения: он что, действительно ненормальный; и вот он, этот яркий огонь прожекторов;
в) наличием большого количества сложных развитых предложений с множеством причастных и деепричастных оборотов, вводных конструкций, обращений: Итак, дорогие мои, вот он я – уверенно и ритмично взбегающий вверх по лестнице, ведущей, как многие из вас уже могут интуитивно предположить, – вниз, все больше и больше закутываясь в мантию истерично восхищенных глаз;
г) наличием предложений с длинными рядами однородных членов: Сегодня я, несомненно, мифологический персонаж, который сохранен в вашей памяти в невероятно широком диапазоне качеств: для одних я – стопроцентно американский парень, преданный сын, образцовый солдат, верный друг и гиперталантливый музыкант…
Приемы имитации диалога и разговорного синтаксиса делают речь более доходчивой, приближают ее к слушателю либо придают описываемой ситуации большую достоверность. Сложные синтаксические конструкции применяются с целью усложнить речь говорящего, сделать ее более трудной для восприятия и понимания, что способствует созданию речевой маски (и целого образа) безумного человека.
Стилистически все выпуски радиопередачи выдержаны в художественно-публицистическом стиле. Но для придания речи яркости, а также для создания определенного образа (будь то собственный образ либо образ того, о ком идет речь), говорящий вводит в речь иностилевые элементы, в частности разговорные: фишка, улетно, драйв, дурак, сопливый. Также смешение высокого и низкого стилей помогают создать иронию: слезно-сопливая мелодрама, модный прикид. Возможно, иностилевые элементы вводятся с целью сделать речь более «разрозненной», «несобранной», т.е. свойственной человеку с определенными ментальными проблемами.
Интертекстуальные элементы в радиопередаче представляют собой прецедентные тексты из мультфильмов, песен, афоризмы, цитаты: «сейчас прольется чья-то кровь…», мысль материальна, «он то плакал, то смеялся…». Функция данного приема – описание ситуации либо самого Фрэнки.
Таким образом, лингвистический аспект оформления речевой маски безумца направлен на усложнение речи, придание ей витиеватости, а также на создание определенной яркой образности. Совокупность приведенных выше языковых средств, а также некоторых паралингвистических аспектов (тембр голоса, темп и громкость речи, интонации, паузы и т.д.) и иных выразительных средств радиожурналистики (музыки, шумов) позволяет авторам создать яркий, полный и запоминающийся образ Сумасшедшего Фрэнки, который очень полюбился слушателям. По завершении трансляции на радио передача продолжила свое существование в Интернете.
Литература
1. Гулиус, Н.С. Художественная мистификация как прием текстопорождения в русской прозе 1980-1990-х гг. (А. Битов, М. Харитонов, Ю. Буйда): автореферат дис. … канд. филол. наук: 10.01.01 / Н.С. Гулиус; Урал.гос. ун-т. – Томск, 2006. – 26 с.
2. Гусева, А.А. Речевая маска и речевое самозванство / А.А. Гусева // Электронный философский журнал Vox [Электронный ресурс]. URL: http://vox-journal.org/html/issues/202/210 (дата обращения: 20.03.2015).
3. Денисова, И.В. Маска как явление культуры / И.В. Денисова // Наука и современность. Культурология. – 2010. – №1. – С. 153–157.
4. Закрой глаза и смотри / Фрэнки. – М.: РИПОЛ классик, 2009. – 368 с.
5. Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / О.С. Иссерс. – М.: ЛКИ, 2008. – 288 с.
6. Косинова, Е.В. Коммуникативная стратегия «речевая маска» и перевоплощенная языковая личность: сходства и различия / Е.В. Косинова // Вестник Кузбасской государственной педагогической академии [Электронный ресурс]. URL: http://vestnik.kuzspa.ru/articles/21/ (дата обращения: 15.03.2015).
7. Кукс, А. В. Конструирование речевой маски в игровом дискурсе: на материале видеотекстов юмористических выступлений: автореферат дисс. … канд. филол. наук: 10.02.01 / Кукс А.В; Новосиб. гос. технич. ун-т. – Новосибирск, 2010. – 247 с.
8. Кукс, А.В. Функционирование «речевой маски» в юмористическом выступлении / А.В. Кукс // Вестник Томского государственного университета. – 2010. – №330. – С. 17–19.
9. Кулишова, О.В. Маска в древнегреческом театре: ее происхождение и сакральные основы / О.В. Кулишова // Мнемон. – 2013. – Выпуск 13. – С. 317–324.
10. Назиров, Р.Г. Фабула о мудрости безумца в русской литературе / Р.Г. Назиров // Русская классическая литература: сравнительно-исторический подход. Исследования разных лет: сборник статей. – Уфа: РИО БашГУ, 2005. – С. 103–116.
11. Софронова, Л.А. Маска как прием затрудненной идентификации / Л.А. Софронова // Культура сквозь призму идентичности. – М.: Индрик, 2006. – С. 343–359.
12. Шпильман, М.В. Коммуникативная стратегия «речевая маска» (на материале произведения А. и Б. Стругацких): автореферат дисс. … канд. филол. наук: 10.02.01 / Шпильман М.В; Новосиб. гос. педагог.ун-т. – Новосибирск, 2006. – 154 с.
13. Шпильман, М.В. Об особенностях использования языковой личностью разных типов речевых масок / М.В. Шпильман // Уральский филологический вестник. – 2012. – №3. – С. 78–82.